Давно хотел написать о происхождении фамилии «Ясинский».
Своими корнями фамилия «Ясинский» отсылает нас к двум версиям. Первая заключается в том, что неграмотный писарь в глухом-преглухом веке услышал «Ясинский» от графа Калиостро. Вторая версия с первой солидарна. А вся соль заключается в том, что на самом деле произносил граф, усиленно артикулируя своим ртом, и кто же из них двоих был пьян. Или оба сразу?
— Конечно, я не против, — ответила Лотик. — Прилетай в любое время, когда захочешь.
Ветер коснулся на прощание ее лепестков, колыхнул занавеску и исчез с подоконника.
А через минуту Лотик увидела, как он разогнал легкие пушистые облака, закрывавшие солнце, и зажмурилась оттого, что яркое солнышко щедро окатило ее теплом.
— Извините, — охранник узнал его и отвел луч фонаря в сторону.
— Ничего, — дед поморгал, заново привыкая к темноте, и подошел к пареньку. — Как оно тут?
— Все спокойно, — ответил сторож. — Без происшествий.
— Старуха моя приходила?
Жил в деревне Колдырево бывший механизатор Витек Ирин. Родила ему жена дочку, он жене и говорит, мол, давай назовем ее Иркой. Будет Ирина Ирина, вот умора-то. Один хрен, от девки пользы нет, так хоть посмеемся.
21 декабря, объявленное днем очередного конца света, неумолимо приближалось.
«Что нас ожидает?» — подумала она, прижавшись лбом к холодному стеклу и глядя на заснеженный город.
На столе завибрировал мобильник, слепо ёрзая по гладкой поверхности и истерично жужжа.
— Колобок-колобок! — окликнул его негромкий голос.
Колобок остановился.
Из-за кустов вышел Заяц. Длинный ствол ружья не по-детски торчал в лунном свете, глядя на Колобка немигающим зрачком.
— Я тебя застрелю, — доверительно сообщил Заяц.
В 2009 году женский сайт Челябинска Lady74.ru, которым я тогда занимался, совместно с имидж-студией «Оберег» объявили для посетительниц сайта новогодний конкурс «Генератор случайных рассказов».
Заявленная тема сочинений — «Как ёжик Новый год встречал».
«И он отнес ее обратно, — печально подумал Модератор, — товарищ добрый некромант. И на обломках самовластья гори, гори, моя звезда!»
Конкурс назывался «Ёлочка, зажгись!», но ничем новогодним в работах конкурсантов и не пахло. Ни елочкой, ни мандаринами, ни шампанским. Ни обморожениями, ни катанием на ледянках, ни пьяными драками.
сем ничего не понимаю, — подумав, призналась вторая гусеница. — Давай все сначала, Игси. Мы гусеницы, так?
— Да, — подтвердила первая гусеница.
— Мы живем для того чтобы ползать, поедать листья и делать шелк. Как все нормальные гусеницы испокон веков, так?
— Да, все верно. Ползать, поедать листья и делать шелк.
— Но когда мы сплетаем себе кокон и в нем умираем, мы на самом деле не умираем. Я правильно поняла?
— Твою м-мать!
Жаркая волна поднялась из груди и взорвалась в голове, оставив звенящее ощущение нереальности происходящего. Сердце судорожно заколотилось о ремень безопасности, упруго и безжалостно сдавивший ребра.
Гордеев осторожно снял ногу с педали тормоза, которую, оказывается, нажал — хотя чего уж теперь-то, надо было или раньше тормозить, или дать по газам, чтобы успеть проскочить.
— Кто там? — спросила Золушка. Услышав знакомый голос Мальчика-с-пальчик, она открыла дверь…
И замерла, густо краснея.
История написана для 
Товарищества добрых некромантов.
От неожиданности Карп скомкал промокашку.
— Кто это там тявкает? — недовольно крикнул он.
Жил-был в бедном районе провинциального города мальчик-недотепа. Невзрачный, неуклюжий ботаник — такие в голливудских комиксах обычно супергероями становятся. Одноклассники его били, учителя били, соседи били, дед бил, бабка била… Кондукторы в трамваях — и те не упускали возможности сломать ему челюсть или отбить почки. А он терпеливо шмыгал носом, поправлял очки и мечтал о том, как укусит его паук, станет он Человеком-пауком-4 и всем покажет.
Главы, написанные для «романа» А. И. Чумовицкого «Колобок в Новом Свете» и опубликованные в Товариществе добрых некромантов.
Я остановился, с интересом разглядывая Одинокое Дерево. Оно стояло под палящим солнцем и отбрасывало широкую ветвистую тень. Затаив, как водится, дыхание, я наблюдал за этим восхитительным спектаклем.
Время остановилось. А может быть, напротив, оно сдвинулось с нуля. Куда? — мне этого не понять, потому что для меня Время остановилось. Часы продолжают отсчитывать ставшие бесполезными минуты. Они больше ничего не значат. Суета и томление духа. Томление Духа в оледеневшей пещере, продолжающей исполнять привычные телесные нужды. Но Времени уже не существует. Вечное без пяти пять…
… Когда-то, очень давно, так падали ангелы.
When pain just floats your heart
and you surrender one more time…
Ты шел по ночному городу. Ты шел домой… Ладно, не домой, а туда, где жил. Стайки бродячих псов, завидев тебя, уходили с твоей дороги, чтобы в страхе и ярости долго лаять тебе вслед.
Это был год Рождения.
В Большом Мире были очереди за водкой и сигаретами, за куриными шейками и картошкой.
В маленьком мире были зарубежная литература и современный русский язык, веселая возня с восьмилетним Андрюшкой и — позже, когда родители ложились спать, — с его семнадцатилетней сестрой.
