Главы, написанные для «романа» А. И. Чумовицкого «Колобок в Новом Свете» и опубликованные в Товариществе добрых некромантов.
Предыдущие главы:
- На последнем берегу
- Оказия подвернулась
- Умные разговоры на палубе
- Колобок и волшебник из Умрудного города (история вставлена в «роман» искусственно)
Глава 5. Нога судьбы
Пончик восхищенно присвистнул: Колобок открылся ему в неожиданном, новом свете.
— А как по-русски будет «маркетинг»? — спросил он.
— Маркетинг, — честно признался Колобок.
— А ребрендинг?
— Ребрендинг, — снисходительно ответил Колобок и объяснил: — В русском языке вообще много слов на «инг»: тимбилдинг, тренинг, митинг, консалтинг, клининг, лизинг…
— Круто, — сказал Пончик. — Я и не знал, что умею говорить по-русски.
— Брифинг, — ни к селу ни к городу добавил Колобок.
— Ты еще «Боинг» вспомни, — Пончик выглянул из укрытия.
— «Боинг», — вспомнил Колобок.
— Ладно, пойдем. Копов вроде не видно.
— Рейтинг еще… А чего ты их так боишься? — спросил Колобок. — Или, говоря по-русски, почему ты занимаешься таким боязнингом?
— Вот сразу видно, что ты не местный, — заметил Пончик. — Иначе знал бы, что копов хлебом не корми… ой, прости… Короче, они как увидят пончик, сразу теряют контроль над собой…
— «Прекращают контроллинг», — поправил его Колобок.
— Да. И начинают жратинг. Уже тысячи наших полегли в этой неравной борьбе… Эх, мазафака растудыть. Напрасно старушка ждет пончик домой, — он всхлипнул.
— Старушки, знаешь ли, тоже не ангелы, — Колобок вспомнил Бабку, и его передернуло. Посыпались крошки.
— Ну все, come on, — позвал его Пончик. — Идем со мной, если хочешь жить. Нам главное — из поселка выбраться. Тут недалеко. Через черный квартал пройдем, это несколько дворов всего — и порядок, там граница штата.
— Тут и черный квартал есть? — удивился Колобок. — В этой дярёвне?
— А ты думал. Конечно, есть. Губернаторша наша, мисс Дж. Груди, распорядилась — в каждом населенном пункте должен быть черный квартал. Иначе неполиткорректно: белые кварталы есть, а черных нет.
— Весело вы тут живете.
— Весело, — печально подтвердил Пончик. — Ты бы видел, как они в шахматы играют. Это что-то. Черные начинают и выигрывают. По-другому нельзя, иначе прилетит иск за расовую дискриминацию. Собственно, белыми в наших шахматах давно уже никто и не играет. Только черные фигуры против черных. И то не дай бог поставить мат — засудят так, что без штанов останешься. Только патом можно заканчивать партию.
Колобок удивленно покрутил головой. Со стороны это выглядело так, словно он повертелся на месте.
В черном квартале было темно. «Как у негра в …», — подумал было Колобок, но задавил в себе неполиткорректную мысль.
— Смайл, а зачем тебе в Техас? — спросил Пончик, когда они выбрались на трассу.
— Рука судьбы, — туманно объяснил Колобок.
— Это как?
— А вот так. Не знаю, как это по-английски, но у нас в России это называется роуд-муви. Это когда полтора часа тащишься через всю страну, а в конце натыкаешься на титры.
Вдали что-то показалось и пропало. «Показалось», — подумал Колобок.
Но оно показалось снова. Клубы пыли на горизонте были видны явственно.
— Надеюсь, это не бешеный опоссум, — заволновался Пончик.
— Не боись, — фыркнул Колобок. — Я от бабушки ушел — раз. Я от дедушки ушел — два. От зайца — три. От волка — четыре. От медведя — пять. От приданцев…
— Жесть, — произнес Пончик.
— Что такое? — Колобок перестал загибать пальцы и обернулся. — What the…
Это и вправду была жесть. Полураздолбанный «шевроле» остановился около путников. Когда осела пыль, дверца машины со скрипом распахнулась, и оттуда на мягкий асфальт ступила нога.
«Эта нога у того, у кого надо, нога!» — испуганно подумал Пончик.
Нога задержалась, чтобы оператор мог показать ее во всех деталях. Когда камера поднялась выше и Колобок увидел того, кто вышел из «шевроле», он обомлел. Уж кого-кого, а его он никак не ожидал здесь увидеть!
6 сентября 2010 г.
Глава 6 написана Александром Чумовицким 7 сентября 2010 г. и доступна для чтения в ЖЖ-сообществе
Глава 7, в которой нет ни слова по-японски
С юга надвигалось торнадо.
Смеркалось.
Временами по небу пролетали домики. Из них лаяли Тотошки, а иногда высовывались замурзанные фермерские дочки и показывали с высоты совсем не сказочные жесты. Впрочем, наблюдать это безобразие было некому: все нормальные люди как вышли утром в Интернет, так до сих пор еще не вернулись.
Колобок и Пончик пылили по Великим равнинам на стареньком «Хаммере» со смайликом на борту. Включенная магнитола оглашала штат Канзас хриплым пением:
Я тут в Америке уже четыре года,
Пожил во всех ее известных городах.
Мне не понять ее свободного народа,
Меня преследует за будущее страх.
Пончик подпрыгивал на сиденье в такт песне и пил кока-колу. От него омерзительно пахло попкорном. Колобок сосредоточенно рулил.
Когда приехал, разобрался очень быстро:
За корку хлеба здесь приходится пахать…
Тут уж Колобок не выдержал. Как он умудрился нажать на тормоз, осталось тайной, но «Хаммер» встал, как вкопанный. Колобок выдернул магнитолу и выкинул ее к черту.
— Ты чего? — Пончик с недоумением поглядел на друга. По щеке Колобка скатилась скупая мужская крошка.
— Гады, — прошептал он. — Ненавижу!
Наступила тишина. Потом Пончик бестактно хрумкнул кукурузой.
— Что случилось-то? — повторил он.
Колобок сумрачно посмотрел на него и вытер крошки:
— Ты даже представить себе не можешь, каково это — все детство провести без единого Эдипова комплекса! Кто я теперь? Сухарь, черствый сухарь! Я начал жизнь в трущобах га-рад-скиииих! И добрых слооов! Я не слыхаааал!
— Ты сирота, что ли? — удивился Пончик.
— Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, — заканючил Колобок. — И от тебя уйду, если не перестанешь жрать эту гадость.
Пончик поперхнулся попкорном и поспешил сменить тему:
— Слушай, а кто все-таки был этот… Ну, тот… С ногой?
Колобок искоса глянул на него и нехотя буркнул:
— Налоговый инквизитор.
— Ух ты! — восхитился Пончик. — А как это?
Колобок вздохнул:
— Ну вот есть налоговая инспекция. Это так, обычное дело, первый уровень. С ними легко договориться. Еще есть налоговая полиция. С ними уже сложнее. А есть вообще. Налоговая инквизиция. Вот это полный привет.
— А что они…
— Ну как бы тебе сказать. Вот ты «Терминатор-2» видел?
— Ну.
— Так вот он тут вообще ни при чем.
Пончик надолго задумался.
— И как быть? — наконец спросил он.
Над «Хаммером» со свистом пролетел очередной фермерский домик. Развязная нимфетка в дверном проеме изо всех сил… Впрочем, ну ее на фиг. Поехали дальше.
— Поехали дальше? — предложил Пончик.
Колобок завелся. Через минуту завелся и «Хаммер», и друзья тронулись в путь.
* * *
— Тебе вроде бы в Техас надо? — спросил Пончик.
— Ну.
— А чего ты тогда на запад едешь? Техас-то на юге.
— А я через Неваду решил, — легкомысленно отмахнулся Колобок.
— Хорошо хоть, не через Австралию, — сострил Пончик.
Колобок не отреагировал.
— Ты про круги на полях слышал когда-нибудь? — спросил он.
Пончик затормозил. Через минуту затормозил и «Хаммер».
— Ну, — промямлил Пончик. — Где-то как-то. Краем уха. А что?
— А ничего. Просто британские ученые сделали открытие, что круги на полях — это следы древних колобков.
— Wow! — восхищенно мяукнул Пончик.
— Точнее, летающих тарелок, — пояснил Колобок, трогаясь с места. — Это такие огромные блюдца, на которых катались древние колобки. Так считают британские ученые.
— И откуда ты столько всего знаешь! — поразился Пончик.
Колобок усмехнулся:
— Меня Бабка, когда замесила, на газетке раскатывала. На «Комсомольской правде — Челябинск», чтобы тесто пожелтее было. Так я там такого начитался — ух! Даже прогноз погоды на завтра могу сказать.
— Вот это да! — восторженно протянул Пончик. — Расскажешь?
— Да ерунда это, — скривился Колобок. — Все равно не сбудется… Ох, ё-моё!
— Что такое? — встревожился Пончик.
— Ты только глянь! — Колобок показал вперед.
Пончик глянул и потерял дар речи.
11 октября 2010 г.
Глава 8. Хеллоу-in и хеллоу-out
«Вот тебе, бабка, и Холуинов день!» — подумал Колобок и почесал тыкву[1]. То есть в любой другой день он бы почесал репу — и чесал бы ее до морковкина заговенья, но хрен редьки не слаще, результат все равно один: 31 октября, штат Канзас,
Коня у Колобка не было («Хаммер», понятное дело, не в счет). Налево ходить ему тоже было вроде как не от кого. Да и не к кому, если честно. Поэтому все, что Колобку оставалось, — дождаться конца перерыва.
Колобок еще раз посмотрел на часы. Нет, он не ошибся: минуту назад часы показывали 02.59, а сейчас — 02.00.
Колобку стало не по себе. Он понял, что попал в прошлое. Загадочным образом перескочил на час назад. «Чертовщина какая-то, — подумал Колобок. — И ведь говорил мне Пончик про Хеллоуин, а я не верил!»[2]
В голове ни к селу ни к городу возникла странная мысль про 1,21 гигаватта. Что это значит, Колобок не знал. Зато он вспомнил, что ждет окончания перерыва примерно с полтретьего. А значит, через полчаса, в половине третьего, на желтом «Хаммере» сюда приедет он сам! И снова перескочит на час назад, и снова приедет, чтобы опять перескочить, чтобы опять приехать, чтобы перескочить, чтобы приехать…
«OMG! — уже привычной американской аббревиатурой подумал Колобок. — WTF!.. RTM!.. IMHO!.. Ах, если бы Пончик был рядом! Он бы объяснил, что за дурацкие буквы я сейчас думаю!»
Но Колобок ошибался: Пончик ничего не смог бы ему объяснить, ведь еще в конце седьмой главы он потерял дар речи, увидев на дороге раскрошенную Булочку. А где-то между седьмой и восьмой главами потерялся и сам Пончик.
«Жил-был коп, толоконный лоб. Пошел коп по базару посмотреть кой-какого навару», — забормотал Колобок, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Помогло не так чтобы очень. Скорее наоборот: Колобку вспомнились копы — любители пончиков, Налоговый инквизитор, проект закона о полиции и прочие уродливые гримасы ополоумевшей реальности.
На горизонте показался автомобиль. Если бы у Колобка было сердце, оно бы сейчас сжалось, на радость романтичным натурам. Увы! Простите, романтичные натуры, 31 октября — не ваш день. Ничего не сжалось у этого бессердечного куска теста.
Автомобиль неумолимо приближался. Колобку это напомнило события пятой главы, но он решил лежать до последнего.
Ему вспомнилась родная деревенька, березки, вонючие уазики, и тpопинка, и лесок, в поле каждый колосок. Вспомнилось, как деревенские ребятишки в этот день наряжались заморскими пугалами, надевали островерхие шляпы, светящиеся рожки и однообразно тусовались под техно-хаус и теплое пиво, а Баба Яга смотрела на это дело в древнерусской тоске, понимая, что она для нонешней ребятни значит куда меньше, чем подсвеченный изнутри овощ…
Уже можно было разглядеть, что приближающийся автомобиль действительно желт, как «Комсомольская правда». Правда, это желтое авто больше походило на тележку из супермаркета, чем на машину. «Да это же «Калина»! — осенило Колобка. Словно молния сверкнула в его голове, тут-то до него и про 1,21 гигаватта дошло, кстати.
Колобок зажмурился, понимая, кого он сейчас увидит за рулем. О, ему нравилось бесстрашие этого человека. Шутка ли! В истребителе летать или в «Калине» кататься — это ведь надо иметь по-настоящему железные яйца нервы!
Но вместо того, о ком подумал Колобок, из автомобиля высунулось простодушное лицо финской национальности. «Лада Калина» — моя машина!» — с заученной улыбкой срифмовало лицо и уехало рекламировать Finn Flair. Колобок проводил «Калину» растерянным взглядом, а потом посмотрел на былинный камень. Замшелая надпись про перерыв исчезла. Вместо нее на камне появилась другая: «Хлеба к обеду в меру бери, хлеб — драгоценность, им не сори!»
Колобок прослезился и слегка размяк от умиления: ему уже много лет не говорили таких лестных слов. Отмечать нерусский праздник сразу расхотелось, поэтому Колобок вылез из тыквы и покатился дальше, на запад…
31 октября 2010 г.
Глава 9. Самая короткая глава, из которой внимательный читатель мог бы узнать, почему у сфинксов 14 сфинктеров, а также почему Колобок оставил Бабку и Дедку, но не оставил им наследников, однако по роковой случайности, под маской которой угадывается обыкновенная авторская лень, для читателя останется загадкой не только вышеописанное, но и нижеизложенное, а точнее: откуда берутся леркодониады, сколько сотовых телефонов в Никарагуа, и почему Пончик не любил приквелы
Колобок неумолимо катился на запад…
3 декабря 2010 г.
Глава 10. Братство отцов
Мышей Колобок не любил с детства. А может быть, даже раньше: с тех пор, как был мириадами мучных пылинок, рассыпанных по добротному Бабкиному столу, или, того пуще, пшеничным колоском, робко и доверчиво тянущимся к щедрому летнему солнышку. Генетическая память шептала ему во все свои мегабайты: избегай мышей, Колобок! Мыши — самые опасные твари! Хуже лисицы. Коварнее воробья. Вреднее плесени.
Вот он и избегал. А то ведь знаем мы это: «Мышка бежала, хвостиком махнула, тут всё и заверте…»[3] Небось, грамотные, рассказ Аверченко все читали.
Нетушки. Кто угодно, только не мышь.
Проводив взглядом голодного грызуна и убедившись, что мышь его не заметила, Колобок вылез из жестянки, в которой успел спрятаться. С помятого бока жестянки зубасто улыбался дружелюбный псёнок. Разве что хвостом не вилял, зар-р-раза. Колобок принюхался к себе: так и есть. Прятки в банках из-под собачьего корма даром не проходят, теперь от него пахло еще и «Доктором Альдерсом». Колобок с запахом ягненка. Это же надо было так вляпаться!
Колобок огляделся, пытаясь с помощью внутренних компаса, гигрометра и тахеометра определить, где тут поблизости можно помыться. Но внутренние приборы предательски молчали, и Колобок, вздохнув, принялся рыться в походном рюкзачке.
Через полчаса он наконец нашел карту — она затерялась между подушкой из можжевельника, электросхемой мотоцикла «Урал» и книгой «Первая помощь при беременности».
Вот только район, так сказать, дислокации Колобка на этой карте отмечен не был. Причем настолько не был, что Колобок даже заподозрил неладное: на месте этих мест в карте зияла сквозная дыра.
«And the postman will go mad, while searching for us, — устало подумал Колобок. — А катись оно всё!!!»
И всё покатилось («Всё заверте…», как сказал бы классик). Небо, солнце, выжженная прерия, пыльная дорога и два пирожка на горизонте — всё слилось в мелькающий круговорот: Колобок устремился на запад.
Впрочем, стремился он недолго — как раз до тех пирожков.
Один из них был с курицей, другой с яйцом. Они стояли на линии горизонта, ловко балансируя на ней, и вели затянувшийся спор: кто был раньше — с курицей или с яйцом?
— Доброй корки! — поздоровался Колобок. — Пацаны, а что, речка тут у вас есть какая-нибудь?
Пирожки удивленно уставились на него.
— Стикс, — сказал тот, что с курицей.
— Sticks? — переспросил Колобок. За время странствий он настолько позабыл древнегреческий (который, впрочем, и не знал никогда), что частенько путал его то с американским английским, то с советским шампанским. — В смысле «палочки» или в смысле «прилипает»?
— Ты русский, да? — догадались пирожки.
Колобок скрипнул крошкой. Разговор нравился ему все меньше.
— Слушай, русский, — обрадовался тот, что с яйцом. — А правду говорят, что у вас президенты чередуются — лысый и с волосами?
Колобок сдержанно кивнул. Выглядело это так, будто он перекатился чуть вперед и назад.
Пирожок не унимался:
— А правду говорят, что чередование зациклилось?
Второй пирожок мерзко захихикал. Колобок решил сменить скользкую тему:
— А вы вообще кто?
Пирожки переглянулись:
— Мы братья-отцы.
— Это как? — не понял Колобок.
Пирожки замялись, топчась на линии горизонта.
— Рассказать ему про Братство отцов? — с сомнением спросил С-Курицей.
— Рано, — ответил С-Яйцом. — И про Детство матерей тоже пока не надо. Слушай, русский… Как ты думаешь, что было раньше — курица или яйцо?
— А чего тут думать, — фыркнул Колобок. — Я не думаю, я знаю.
Пирожки чуть не раскрошились от напряженного внимания.
— Только я первый спросил, — напомнил Колобок.
С-Курицей нахмурился, вспоминая, потом просиял:
— Стикс! Это речка подземная. Она под всем земным шаром течет — ты знаешь, что Земля шар? Мы вот недавно узнали. Так вот, в тех местах, что на карте не отмечены — причем СОВСЕМ не отмечены, так, что кажется, будто и карты самой нет, — там она выходит на поверхность. Но ты к этой речке не ходи. У нее где дельта, там и омега. Подойдешь близко — самого смоет на фиг со всех карт. И с Яндекса, и с Гугля.
— Аномальная зона, что ли, тут? — недоверчиво спросил Колобок.
— Ну, — зевнул пирожок. — Самая обыкновенная аномальная зона. Полная банальных чудес. Ничего интересного. Так что у нас там с дилеммой курицы и яйца?
— Всё просто, — ухмыльнулся Колобок. — Ты про Мировое яйцо слышал?
Пирожок с курицей промолчал. Пирожок с яйцом, наоборот, раздулся от гордости:
— Это от которого всё-всё произошло? Еще бы не знать! Оно как раз во мне, между прочим!
— Вот, — сказал Колобок. — А про Мировую курицу знаешь что-нибудь?
Тут уж промолчали оба пирожка. Видимо, во втором была обычная курятина.
— Выводы? — лекторским тоном объявил Колобок. — Если бы Мировое яйцо произошло от Мировой курицы, то мы бы знали про Мировую курицу, а не про ее яйцо, и всё-всё считалось бы произошедшим от курицы, а не от яйца. Вопросы?
— Ура, я круче!!! — восторженно завопил С-Яйцом. — Я первее!!! «No time for losers, cause we are the champions! Of the world!!!»
С-Курицей стоически переждал феерию чувств и спросил Колобка:
— А твой отец кто?
— Мой отец — Дед, — с достоинством ответил Колобок.
Пирожок с яйцом смолк. Теперь оба брата-отца смотрели на Колобка с благоговейным ужасом.
— Твой отец — дед? — уточнил пирожок с яйцом. — Не dead, а именно grandfather?
Колобок перекатился чуть вперед и назад. Кивнул, надо полагать.
Пирожки бухнулись в пыль и истошно заорали на два голоса что-то о пророчестве, о Великом Солнце, о Ёрмунганде, о Мировом яйце, о Масленице, о первом блине комом и еще о чем-то вовсе запредельном.
Вдоволь накричавшись, они наперебой рассказали Колобку о древнем ордене Братства отцов, члены которого испокон веков обязались усыновлять и удочерять всё, что движется.
Они дергали его, теребили и как бы невзначай норовили перетянуть за линию горизонта, чего Колобок, признаться, здорово побаивался. Он уже не рад был, что забрел в эту десятую главу, кишащую аномалиями ландшафта.
А пирожки всё лопотали и лопотали, перебивая друг друга и брызгая крошками:
— … пока не придет…
— … рожденный дедом-отцом…
— … и возглавит братьев-отцов…
— … всем сестрам по серьгам…
— … избранный…
— … как написано в «Установлении отцовства»…
— … кататься, как сыр в масле, тысячу лет…
— … завещано праотцами…
— … мы так ждали, так ждали!..
— … нас убеждали, что ты не придешь…
— … we are the champions!!!
— … тебе надо переодеться…
— … no time for losers!!!
— … имя твое, брат?
Лопотание кончилось. Колобок вымученно улыбнулся: в ушах звенело просто ужас как.
— Как имя твое, брат? — повторил брат-отец-с-курицей.
— Колобок, — ответил Колобок.
С братьями-отцами случилась настоящая истерика.
— Call a bock!!! — выли они, изнемогая от счастья посреди пыльной дороги в лучах закатного солнца. — Call a bock!!!
И опять завели двухголосицу о пророчестве, о судьбе, о братьях, отцах, и кузенах их, и свояках их, и прочая, и прочая.
Пока они бились в истерике, Колобок отодвинулся… потом еще… и покатился скорее прочь от этого сумасшедшего дома, от визга и ора безумной семейки.
* * *
До него не сразу дошло, что крики смолкли, и он катится в полной тишине.
Резко затормозив, Колобок обернулся.
На горизонте черной тенью в лучах заката стояла торжествующая мышь и за обе щеки уплетала… кого именно — Колобок хотел бы не знать. Ему не было жаль безымянную курицу, а вот Мирового яйца было жалко, даже в виде начинки.
Да и пророчество, кажется, не сбылось. А впрочем, нам не привыкать, верно?
Колобок поскреб корочку и покатился дальше, набирая скорость…
9 июля 2012 г.
[1] Восьмая глава была написана для конкурса HALLOBOK. Конкурсные работы должны были содержать фразу «Вот тебе, бабка, и Холуинов день!» — подумал Колобок и почесал тыкву».
[2] 31 октября 2010 г. часы были переведены на зимнее время — на час назад.
[3] Десятая глава была написана под впечатлением от конкурса сказок о Мировом Яйце. Конкурсные работы должны были содержать фразу «Мышка бежала, хвостиком махнула, тут все и заверте…».
Добавить комментарий