Перейти к основному содержанию

Лотик

— Конечно, я не против, — ответила Лотик. — Прилетай в любое время, когда захочешь.

Ветер коснулся на прощание ее лепестков, колыхнул занавеску и исчез с подоконника.

А через минуту Лотик увидела, как он разогнал легкие пушистые облака, закрывавшие солнце, и зажмурилась оттого, что яркое солнышко щедро окатило ее теплом.

«Как все-таки хорошо, когда есть такой друг!» — она не смогла сдержать счастливой улыбки при мысли о нем.

Они с Ветром дружили уже несколько месяцев, и она каждый раз радовалась его появлению.

Весной он приносил ей удивительный запах цветущей сирени, а в знойные дни пригонял к ее дому тучки и брызгал на нее прохладным дождем, а потом они вместе любовались сверкающими каплями воды, которые украшали ее листья, как переливающиеся разноцветные драгоценности.

Он бывал в таких местах, о которых Лотик даже не подозревала, и часто, устроившись рядом с ней на подоконнике, рассказывал ей о том, что видел там, далеко-далеко.

О двойной радуге, раскинувшейся на полнеба.

О том, что стук дятла можно унести за целый километр, а лунной ночью — и того дальше, вот только это мало кому удавалось, потому что дятлы ночью обычно спят.

О том, что иван-чай — единственное из растений, которое не только понимает язык пчел, но и умеет на нем петь, и цветение иван-чая считается у пчел праздником, потому что только в эти дни пчела может самозабвенно, по-настоящему, танцевать вокруг поющего для нее цветка…

 

* * *

Назавтра Ветер принес Лотику крики улетающих диких уток и улыбался до ушей, глядя, с каким восторгом она вслушивается в эти незнакомые волшебные звуки.

А потом целый день дурачился во дворе, потехи ради роняя со старых тополей пожелтевшие листья, а Лотик смотрела и смотрела, как они кружатся и падают на выцветший асфальт…

И до самого позднего вечера Лотик слушала его рассказы об огромных серых тучах, живущих далеко на севере — так далеко, что даже Ветер туда ни разу не долетал, только однажды, сегодня утром, видел их издалека.

Ей было хорошо и уютно с ним.

«Как здорово, что мы есть друг у друга!» — опять подумала она, засыпая под легкий шепот Ветра.

 

* * *

А потом… потом что-то случилось. Ветер всё так же навещал ее и развлекал рассказами, но она чувствовала, что он стал другим. Она не могла понять, что изменилось, но легкость в их отношениях куда-то исчезла. Ветер, ее самый близкий друг, теперь порой казался прохладным, отстраненным, а иногда даже резким.

Ее, конечно, это расстраивало, но она старалась не подавать виду, надеясь, что ей все-таки показалось. Хотя…

«Может быть, он всегда был таким, просто я не замечала этого раньше?» — вновь и вновь спрашивала себя Лотик, глядя на порывистые, резкие движения Ветра.

Ей было грустно и… кажется, немного страшно.

Он прилетал на подоконник, пытался погладить ее лепестки, а она ощущала исходящий от него холод и непреодолимое желание отодвинуться.

Лотик понимала, что это ужасно, что так нельзя… но ничего не могла с собой поделать.

 

* * *

И однажды настал день, когда — Лотик даже не поняла, как это произошло, — между ними словно встала невидимая преграда.

Лотику было немножко стыдно за свои ощущения, но из песни слов не выкинешь: с этого дня она перестала ощущать холод. Ее листья снова заблестели и раскрылись, как крылья маленькой птицы, а там, за незримой преградой, разделившей их, стонал и плакал Ветер.

Он тоже не понимал, что произошло. Он видел, что Лотик боится его, и, конечно, думал, что во всем виноват он, хотя он ведь ничего такого не делал нарочно!

И раз за разом Ветер пытался пробиться к своей подруге сквозь невидимую стену, и летели в окно ледяные снежные брызги, а Лотик от этого пугалась еще больше и даже — кто бы мог подумать! — кажется, радовалась тому, что между ней и Ветром возникла непробиваемая стеклянная броня.

Она слушала, как воет Ветер — там, в холодном ночном небе, где морозными уколами льда мерцают звезды. Она видела, как он в бессильной тоске ломает черные ветви тополя, как дрожит невидимая преграда под его ударами, и ей было очень, очень грустно и плохо — оттого, что когда-то она поверила этому Ветру, считала его своим самым близким другом, а он… он оказался вот таким. Холодным, злым и колючим.

И сначала ей от этого хотелось плакать.

А потом она привыкла.

Рассказы о двойной радуге, прохладные капли дождя, радость и приключения — кажется, это было давным-давно. И, кажется, с кем-то другим.

Если бы Лотику кто-нибудь сказал, что Ветер не виноват в том, что наступила зима, — она бы, наверное, не поверила. Все-таки она была уже достаточно взрослой и рассудительной. Что такое зима, кто ее видел? Вот то-то и оно. А Ветер — вот он, гнет ветки деревьев и взметает ледяную колючую пыль, и он совсем не похож на ее доброго друга. Честно говоря, он вообще на друга больше не похож.

Ни капельки.

Ни чуточки.

 

* * *

И через несколько мучительных месяцев, когда невидимая преграда исчезла так же неожиданно, как появилась, и Лотик, греясь в лучах весеннего солнышка, с замиранием сердца наблюдала, как барахтаются в лужах воробьи, и вдруг почувствовала прикосновение теплого ласкового Ветра — ей захотелось закричать от ужаса.

Ветер понимал, что с ней происходит. Он только не мог понять, что он сам сделал не так, и почему Лотик больше не верит ему. Ветру по-прежнему хотелось оберегать и радовать ее. А Лотик смотрела на него — и видела снежные брызги, летящие в окно из черной холодной ночи…

Они долго молчали, глядя друг на друга.

Очень долго.

Ветру даже показалось, что вот-вот, еще секунда — и Лотик улыбнется ему, как раньше, и попросит рассказать о весенних подснежниках…

— Уходи, пожалуйста, — сказала она.

И Ветер ушел.

 

Добавить комментарий