Перейти к основному содержанию

Колобок и волшебник из Умрудного города

История написана для Товарищества добрых некромантов.

Колобок и волшебник из Умрудного города

— Болл. Харви Болл, — представился хозяин кабинета.

— Бок. Колло Бок, — неуклюже пошутил в ответ Колобок.

Мистер Болл скептически осмотрел по периметру нежданного гостя.

— Колобок-колобок? Он не низок, не высок, да? — поинтересовался он. — Косоглаз и однобок, так говорить по-русский?

— Нет, сэр, — Колобок зарумянился. — Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел. Это другая сказка. Совсем другая. Страшная и жестокая сказка, сэр. Я был вынужден покинуть родину, мне пришлось катиться из страны. Я жертва режима.

— Как интересно, — зевнул мистер Болл. — А что такого тебе сделал режим? Неужели заставляет работать по восемь часов в день?

— Если бы! У меня на родине захватили власть владельцы хлебных заводов. Газеты, телевидение — все теперь в их загребущих руках. Это полный пипец, сэр. По сусекам скребут, оппозицию… Кхе-кхе. Сидишь и думаешь — сегодня тебя бубликом сделают или завтра. Лису вон подослали, волки позорные… Превед, говорят, тебе от Медведа…

— Ты от меня-то чего хочешь, парень? — Болл грубо прервал вечер воспоминаний.

Колобок замялся:

— Я слышал, что вы, мистер Болл, чудеса творите. Я подумал: если вы смогли дать кому-то мозги, храбрость и сердце… Мозги мне, конечно, ни к чему, я ведь русский, у нас это не принято. Храбростью я и сам могу поделиться. Сердце… на кой мне сердце, пока у меня здоровая печень? Вот я и подумал, что бессмертие…

Болл снял розовые очки и уставился на Колобка:

— Э, дружок. А ведь ты, похоже, ошибся сказкой.

— В смысле? — не понял Колобок.

— В прямом. Начитался дурацких переводов. Тебе, поди, к Гудвину надо? Это он у нас потроха раздает направо-налево. А я художник, мистер Бок. Художника всякий обидеть может. У меня у самого печень, между прочим, уже не та.

— И что мне делать? — убитым голосом спросил Колобок.

Болл пожал плечами:

— Это Америка, парень. Здесь каждый сам за себя. Ничего личного, просто бизнес.

— Значит, вы не хотите мне помочь?

Мистер Болл вежливо улыбнулся и показал Колобку средний палец.

— Это потому, что я черный? — вкрадчиво поинтересовался Колобок, повернувшись к Боллу пригоревшей стороной.

 

* * *

Через минуту он сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Перед ним стоял стакан «Джек Дэниэлса», в руке дымилась кубинская сигара, а у кресла на коленях стояла белая рабыня.

— Что-нибудь еще, мистер Бок? — заискивающе спросил бывший хозяин кабинета.

— Бессмертие, — процедил Колобок. — И бесконечные патроны. С номерами, идущими не подряд.

— Не вопрос, сэр, — Болл почесал затылок. — Патроны — это запросто. Но бессмертие…

Колобок снисходительно посмотрел на него и потрепал за ухом белую рабыню.

— Колобок жив, пока жива память о нем. Понял, мэн? Человечество, забывшее своих колобков, — что?

— Что? — тупо переспросил Харви Болл.

— Что? — вторила ему белая рабыня.

— Будет кормить чужих[1], — назидательно произнес Колобок. — Итак. Ты меня обессмерчиваешь… обессмертиваешь… Короче, увековечиваешь меня, а я за это беру у тебя еще бутылку виски, идет?

 

* * *

Днем спустя Колобок катился на Запад. В кармане у него лежал паспорт на имя Смайла Эмотикона. Допив виски, мистер Эмотикон достал из кейса договор, подписанный гуашью, и еще раз полюбовался эскизами: на листе бумаги десятки колобков улыбались, перемигивались, хмурились, целовались, пили пиво и даже чесали репку. Колобок форева, сказал себе мистер Эмотикон, в натуре, форева! Ничего личного, просто бизнес! И подмигнул неизвестно кому.

30 августа 2010 г.



[1] «Человечество, забывшее своих Колобков, вынуждено будет кормить чужих» — девиз Товарищества добрых некромантов.

 

 

Добавить комментарий