Видел я любопытный сон. С кем-то пришли мы к серому приземистому домику, на нем доска с надписью: «Серый дом». Так он и назывался — «Серый дом»; хотя виделась иногда на той же доске сквозь эту надпись другая: «Дом Смерти». Кто якобы входил в него, никогда уже не возвращался на свет.
Зачем я (или мы) вошел туда — не знаю. Не задавал себе этого вопроса, открывая дверь. За ней — нечто вроде прихожей, потом еще дверь, налево, потом еще, маленький коридорчик — и я (мы?) оказался в огромной зале — тоже серой, каменной и холодной. На заднем плане — лежавшие на нарах и бродившие взад-вперед серые люди; их я не успел рассмотреть внимательно, потому что очутился лицом к лицу с некоей дамой. Я спросил ее:
— Ты Смерть… Любви?
Ответила кивком ли, словом или мыслью — не помню. Помню только, утвердился: да, Смерть Любви. Понял также, что хозяйка в Сером доме именно Смерть Любви, а не обычная Смерть, которая появилась откуда-то передо мной, когда мы сделали несколько шагов. Никто не сказал ни слова, но я уже знал: это Смерть. Удивление в первый момент (какая, к черту, Смерть — обыкновенная чумазая девчонка в ветхом свитере поверх грязного платьица) сменилось уверенностью, когда спутник мой закрыл лицо руками и отвернулся. Как-то вдруг стало ясно: если околдует, лишит нас воли Смерть своим взглядом, то останемся навечно в Сером доме. И когда она цепко поймала меня ледяным, ненавидящим взором, я изо всех сил попытался противостоять ей.
Около минуты длилось это пристальное напряжение взглядов, а потом она отвернулась, и я понял, что морально она побеждена, и попытался уничтожить ее физически, просто-напросто задушить. Далее помню очень смутно: не задушил, не успел. Появилась Смерть Любви и дала понять (слов, речи не было вовсе, было понимание мыслей), что душить Смерть не стоит, что она и так побеждена, и мы можем покинуть Серый дом. Весьма доброжелательно нас проводили до дверей, и — все.
Второй визит в Дом Смерти я не помню почти, но приходил туда опять не один, а с тем же спутником. В этот, второй раз, кажется, затащил я Смерть в какую-то то ли баню, то ли умывальню и попытался сквозь отчаянное сопротивление отмыть ее чумазое лицо. И отмыл, и поразил меня какой-то парадокс, который, проснувшись, не смог вспомнить целиком. Помню лишь начало: «Надо же! Оказывается, чем грязнее смерть…» — и больше ничего.
Третий визит, кажется, был сразу после второго. И опять я вошел в Серый дом не один. Знакомым путем попал в залу, чем чрезвычайно возбудил серых людей, виденных мною в первый раз. Они принялись шуметь, кричать, летать вокруг меня, и я увидел, что это и не люди вовсе, а бесы, привидения, вампиры и прочая дрянь. Страха не было, была досада на вампира, который крутился возле меня, но не мог, что ли, либо не смел вцепиться. Смерть Любви встала с трона — она, оказывается, восседала на троне — подошла ко мне и спросила, холодным, презрительным тоном спросила, чего мне еще надо.
Исподлобья разглядывая по мановению ее руки угомонившуюся нечисть и стоявших у нее за спиной моего вампира и еще кого-то, я ответил что-то вроде того, что я пришел за своими деньгами. Она достала бумажник и отсчитала мне 108 рублей. Взяв деньги, я не стал ждать, что она вслух велит мне убираться, и мы со спутником вышли на солнечный свет. Обернулся я в последний раз на Серый дом, взглянул на доску с надписью, и все.
7 сентября 1993 г.
Добавить комментарий